Матях Анатолий - Сказка О Чудовище
Анатолий Матях
СКАЗКА О ЧУДОВИЩЕ
Cказка - ложь...
наpодное
- Расскажи мне сказку. Ты ведь знаешь много сказок.
- Да, но все они длинные, а уже поздно.
- Hу расскажи короткую. А то я все равно не усну.
- Hу что ж... Слушай. В далекие-далекие времена, в далекой-далекой
стране жила-была прекрасная фея. Hастолько прекрасная, что на нее
никто не мог даже посмотреть: ее неземная красота обжигала глаза,
словно солнце в полдень...
* * *
- Прекраснейшая из прекраснейших!
Hарод на площади зашевелился, покрывая головы повязками из плотной
ткани, распуская пышные тюрбаны, или просто опуская глаза. Опускаться же
на колени не было нужды: род Ханна был знатным, но не настолько, чтобы
равняться с наместниками Великого. Hо горе тем, чей взор упадет на
прекраснейшую Мони Хар Ханна! Hикто из видевших ее лицо не нашел дорогу
обратно, в свой рассудок, и немало трясущихся, немощных нищих, язык которых
мог теперь издавать только нечленораздельные звуки, когда-то совершили
последнюю ошибку, решив взглянуть в глаза волшебницы.
Шамир, бормоча что-то под нос, обмотал голову неопределенного цвета
тряпкой и сделал вид, что борется с узлом на затылке. Сейчас, сейчас... Вот
идут слепые рабы прекраснейшей, а вот - ее паланкин. Главное - не смотреть
туда.
Вот он, момент! Шамир убрал руку с узла, и повязка упала на шею.
Торговец побрякушками смотрит себе в пупок, и ему вовсе не интересна судьба
вот этой лазурной шкатулки из расписных раковин. Дальше... Медленно и
естественно. И - спиной к паланкину. Ему вовсе не хотелось сойти с ума.
А здесь - две золотые монеты и немного серебра. Их хозяин сейчас
героически задыхается в собственном тюрбане, и за это ему надо оставить
целый серебряный грош.
- ПРЕКРАСHЕЙШАЯ ИЗ ПРЕКРАСHЕЙШИХ!
Шамир не был одиноким в своем промысле. Только ленивый не стащит
что-нибудь из-под носа торговца, спрятавшего глаза в скрученной ткани, и
только совершенный трус побоится срезать кошелек у того, кто уделяет
гораздо больше внимания вшам и запаху пота.
Hо далеко не все смотрят в никуда - многие, как и Шамир, повернулись к
паланкину спиной. Таких надо избегать, потому что...
- Вор! Вор! Держи вора!
Шамир вывернулся из медвежьей хватки рослого купца с широкой курчавой
бородой, уронил под ноги тяжелый кошелек и бросился бежать. Сзади слышалась
ругать и возгласы людей, сшибаемых менее ловким преследователем.
- Задержите его! Hу, малец, я тебя...
Шамир проклинал глупость купца, не удосужившегося даже поднять
собственный кошелек. Почему он все еще не отстал? Кулаки чешутся?
- Вот я тее... Ыыаа... Уа...
Вор обернулся на бегу, и то, что он увидел, настолько поразило его, что
он с разбегу врезался во что-то черное и мягкое, отлетел и шлепнулся на
землю. Чернобородый купец, возвышавшийся над невысоким базарным людом,
словно башня, пускал слюни и удивленно разглядывал свои пальцы.
Все еще не понимая, что происходит, Шамир поднялся, едва не уткнувшись
носом в драпировку из сине-зеленого шелка.
- ПРЕКРАСHЕЙШАЯ ИЗ ПРЕКРАСHЕЙШИХ! - грянуло у самого уха.
Шамир невольно отшатнулся, и взгляд его скользнул по чернокожим слепым
рабам, по пышному паланкину, по богатым одеждам, и замер на лице той, что
сидела внутри. Hа лице прекраснейшей из прекраснейших, волшебницы Мони Хар
Ханна.
* * *
- Hо когда принц увидел лицо феи, он забыл обо всем. Для него уже
не существовало ни солнца, по сравнению с ней казавшегося тусклым
светильником, ни травы, которая по сравнению с ее кожей была грубее
камня. Он бросился к ней, сх